Неточные совпадения
Вот, милостивый
государь мой, все, что мог я припомнить касательно образа жизни, занятий, нрава и наружности
покойного соседа и приятеля моего. Но в случае, если заблагорассудите сделать из сего моего письма какое-либо употребление, всепокорнейше прошу никак имени моего не упоминать; ибо хотя я весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним и в мои лета неприличным. С истинным моим почтением и проч.
Тут, по счастью, я вспомнил, что в Париже, в нашем посольстве, объявляя Сазонову приказ
государя возвратиться в Россию, секретарь встал, и Сазонов, ничего не подозревая, тоже встал, а секретарь это делал из глубокого чувства долга, требующего, чтоб верноподданный держал спину на ногах и несколько согбенную голову, внимая монаршую волю. А потому, по мере того как консул вставал, я глубже и
покойнее усаживался в креслах и, желая, чтоб он это заметил, сказал ему, кивая головой...
— Как же, при
покойном еще
государе Александре Павловиче, в деревню свою, чтобы безвыездно жил в ней.
Пугачев громко стал их уличать и сказал: «Вы погубили меня; вы несколько дней сряду меня упрашивали принять на себя имя
покойного великого
государя; я долго отрицался, а когда и согласился, то все, что ни делал, было с вашей воли и согласия; вы же поступали часто без ведома моего и даже вопреки моей воли».
Я,
государь?
Я как теперь вас вижу. О, вы были
Ребенок резвый. Мне
покойный герцог
Говаривал: Филипп (он звал меня
Всегда Филиппом), что ты скажешь? а?
Лет через двадцать, право, ты да я,
Мы будем глупы перед этим малым…
Пред вами, то есть…
Не знаю, бывал ли когда-нибудь
покойный император Николай I в Балаклаве. Думаю всячески, что во время Крымской войны он вряд ли, за недостатком времени, заезжал туда. Однако живая история уверенно повествует о том, как на смотру, подъехав на белом коне к славному балаклавскому батальону, грозный
государь, пораженный воинственным видом, огненными глазами и черными усищами балаклавцев, воскликнул громовым и радостным голосом...
— Нет,
государь милостивый, — отвечал Сергеич, — строгости особливой нет, а известно, что… дело барское, до делов наших, крестьянских, доподлинно не доходил; не все ведь этакие господа, как твой
покойной папенька был: с тем, бывало, говоришь, словно со своим братом — все до последней нитки по крестьянству знал; ну, а наш барин в усадьбу тоже наезжает временно, а мужики наши — глупой ведь, батюшка, народец, и полезут к нему со всякими нуждами, правыми и неправыми, так тоже в какой час попадут; в иной все смирно да ласково выслушает, а в другой, пожалуй, еле и ноги уплетут — да!
Так как мы по известности ваши, то батюшка и все милостивейший
Государь, могите призреть нас яко сирот отца лишенных и не оставить милосердием вашим недостойных подданных, а мы чувствуем как обязаны усердствием Вашему здоровью до конца нашей жизни, что
покойному дядюшки так и вам все едино, как вся дворня так и выборный Трофим Кузмин с миром.
Эх, милостивый
государь, — продолжал Иван Семенович, покачав головою, — я могу вам при этом повторить слова того же
покойного моего брата: «Супружество, — говаривал он, — есть корабль, который, чтоб провести благополучно между всеми подводными камнями, лоцману нужна не только опытность, но и счастие».
На одном портрете очень рельефно вырисовывались энергические черты
покойного императора Николая; другой изображал
государя императора Александра II.
Между тем любовница
покойного старика Богачева, видя, что Сергей Семенович сделался единственным наследником, объявила себя второй законной женой Семена Родионовича и требовала от Сергея Семеновича себе и своим детям законной части имения; однако Сергей не признал законности ее брака и послал об этом
государю всеподданнейшее прошение, в силу которого императором Александром I и был утвержден единственным наследником отцовского имения, но с тем, однако, условием, чтобы это имение он не мог ни продать, ни заложить; дело же о законности брака Марфы Гавриловой
государь повелел передать на рассмотрение Св. синода.
Я позволю себе сделать маленькое сообщение об одном причудливом кристалле, открытие которого в недрах русских гор связано с воспоминанием об усопшем
государе Александре Николаевиче. Дело идет о красивом густо-зеленом драгоценном камне, который получил название «александрит» в честь
покойного императора.
— Государь-батюшка стал ноне совсем как при царице Анастасии, царство ей небесное, место
покойное, — заговорил князь Никита, — доступен, ласков и милостив ко всем, а ко мне нечего и молвить, уж так-то милостив все это время с твоего, брат, отъезда был, как никогда; шутить все изволил, женить меня собирается… О тебе расспрашивал, о женихе, о невесте… Я все ему, что знал, доподлинно доложил…
Хотя болезнь Григория Лукьяновича, как мы уже заметили, и не разрушила его планов, и враги его: архиепископ Пимен, печатник Иван Михайлович Висковатый, казначей Никита Фуников, Алексей Басманов и сын его Феодор, Афанасий Вяземский — последние трое бывшие любимцы
государя — погибли вместе с другими страшною смертию, обвиненные в сообщничестве с
покойным князем Владимиром Андреевичем и в участии в измене Новгорода, но звезда Малюты за время его отсутствия сильно померкла: появился новый любимец — хитрый и умный Борис Годунов, будущий венценосец.
Вскоре после его удаления
государь Николай Павлович отправил к нему Петра Андреевича Клейнмихеля с требованием возвратить все бумаги, писанные рукою
покойного императора Александра I.
Похороны были назначены на 11 мая, но
государь приказал их перенести на 12 число, военные почести отдать
покойному по чину фельдмаршала, а тело предать земле в Александро-Невской лавре. Главным распорядителем был Хвостов. Погребальная церемония была богатая, и обошлась наследникам Суворова больше 20 000 рублей. Войска в погребальную церемонию были назначены, кроме одного военного полка, не гвардейские. Объяснили это тем, что гвардия устала после недавнего парада.
Мое намерение неподвижно и освящено
покойным моим благодетелем и
государем.
При этом
государь вспомнил, что еще будучи наследником престола, в поданной им
покойной государыне, его матери, записке высказал мысль, что России следует отказаться от завоевательной политики и умножать только оборонительную военную силу.
Известно
государю императору, что тело
покойного князя Потемкина до ныне еще не предано земле, а держится в особо сделанном под церковью погребу, и от людей бывает посещаемо, а потому, находя сие непристойным, высочайше соизволяет, дабы тело без дальнейшей огласки в самом же том погребу погребено было в особо вырытую яму, поверх засыпано землею и выглажено, как бы его никогда не бывало.
— За это, говорят, и Самойлов пожалован орденом и четырьмя тысячами душ крестьян; уверяют, что
государь этой милостью исполнил лишь волю своей
покойной матери, — заметил Беклешов.
— Разве ты не знаешь и того, что, когда после болезни
государь ездил, по обету, на богомолье в Кириллов-Белозерский монастырь, то заехал в Песношский, близ Дмитрова, и был в келье Вассиана Топоркова, любимца
покойного князя Василия?
— Неизреченна, князь, к тебе милость великого
государя, не внял он наговорам на тебя брата твоего, подлого изменника, что вместе, будто бы, замышляли вы извести его, великого
государя, и передаться, ныне
покойному, князю Владимиру Андреевичу, царство ему небесное.
Но
государь Николай Павлович, как мы знаем, ценил заслуги помощника своего
покойного венценосного брата и далеко не имел желания отпустить его на отдых.
— Конечно, конечно, и кому же, как не тебе, генерал-инспектору всей пехоты, распоряжаться этим делом, я к тебе обратился, на тебя и полагаюсь; лучшего исполнителя и не найти, я помню твою гатчинскую службу при
покойном отце моем. Не правда ли, Алексей Федорович? — обратился
государь к стоявшему в некотором отдалении князю Орлову.
Майор д'Анзас просил прямо
государя о разрешении ему вступить в брак с родною сестрою его
покойной жены.
— Ваше высочество — сказал граф Литте, один из влиятельнейших членов совета, — те, которые еще не дали присяги вашему брату Константину, уверены, что сообразуются с волею
покойного императора, признавая вас своим
государем. Вам одному они могут повиноваться. Итак, если ваше решение непоколебимо, то оно есть приказание, которому мы должны подчиниться. Ведите же нас сами к присяге и мы будем повиноваться.
Хотя
государь Николай Павлович был, несомненно, расположен к нему, хотя он был любимцем императрицы Марии Федоровны, знавшей, как привязан был к нему ее
покойный сын, но все же граф Аракчеев хорошо понимал, что ему теперь придется разделить влияние на ход государственных дел с новыми, близкими
государю людьми, людьми другой школы, другого направления, которые не простят ему его прежнего могущества, с которыми ему придется вести борьбу, и еще неизвестно, на чью сторону станет
государь.
— Вы убили своих начальников, Богом и мною над вами поставленных, то все равно, что вы подняли руку на меня. Удары, которые вы им наносили, —
государь указал на свою грудь, — вы нанесли мне. Я поставил их начальниками над вами, а меня поставил Бог. Я отвечаю за вас Богу, а они отвечают мне! Хорошо вы чувствовали благодарность за попечения и милости
покойного брата моего. Но, по крайней мере, имеете ли вы в совести вашей полное раскаяние в совершенном вами преступлении?
Вспомните попечения и труды, изливаемые на вас
покойным и сим
государями, как равно и начальниками.
Когда все это было приведено на память высокопреосвященному Никанору, он увидал, что есть очень большая надобность подготовить валаамских отшельников к тому, чтобы они могли держать себя при встрече
государя Николая Павловича соответственнее того, как держали себя, встречая
покойного Александра Первого.